У Доминика

Событию этому предшествовало специальное распоряжение, принятое Сенатом. Дело в том, что по закону 1835 года разрешалось существование только «пяти видов заведений»: гостиниц, ресторанов, кофейных домов, трактиров и харчевен. В апреле 1840 года «записывающийся в Санкт-Петербургское купечество кондитерского цеха мастер» Доминик Риц-а-Порта ходатайствовал о дозволении учредить новый вид трактирного заведения – кафе-ресторан «для удовольствия публики, высшего класса». Как в ресторанах, там разрешались горячие блюда, но только «потребные для легких закусок» – пирожки, расстегаи, кулебяки. Дозволялось иметь «все выходящие в свет как российские, так и иностранные газеты», бильярд, домино, шахматы, шашки, а также «прислугу в немецком платье».
Первое в стране кафе (впрочем, чаще его именовали все-таки рестораном) получило название «Доминик» – по имени владельца – и под ним просуществовало вплоть до 1917 года. Основоположник необычного заведения Риц-а-Порта принадлежал к известной во всей Европе плеяде швейцарских кондитеров. Знали их и в Петербурге. Например, в 1842 году из 105 ремесленников этого цеха четверть составляли уроженцы Швейцарии. Риц-а-Порта родился в городке Шульце и по национальности был ретороманцем – представителем маленькой альпийской народности.
«Первенец» надолго пережил массу других «заведений трактирного промысла». Славе «Доминика» помогало прежде всего умение сменявших друг друга поколений семьи Риц-а-Порта сохранять за своим кафе специфику, свойственную только ему.
К концу XIX века «Доминик» занимал уже большую часть площади помещений первого и подвального этажей дома на Невском. Справа от входа размещалась буфетная с шестью окнами на проспект. На треугольной стойке с большой мраморной доской возвышалась медная водяная баня, работавшая на газе, «для согревания кулебяк, пирожков и до 15 разнообразных блюд» и ледник для холодных закусок. У другой стены находилась ванна, где постоянно охлаждались два бочонка с пивом. Посетителей буфетной кормили за одним большим и семью маленькими столиками с мраморными столешницами. Слева от входа размещалась столовая, выходившая окнами как на Невский, так и на площадь перед церковью Святого Петра. Горел камин. В соседней комнате стучали бильярдные шары, а за ней располагались любители шахмат… Подвальный этаж был отведен для кулинарной и холодной кухонь, пирожного и кондитерского отделений, прачечной, комнат для прислуги.
Штат кафе составлял сорок человек. Ни роскошью, ни особым уютом «Доминик» не отличался. По словам одного из бытописателей Петербурга, там стоял «табунный шум, гам, споры, стук от бильярдных клопштосов». Посетители не раздевались, залы к вечеру становились душными и прокуренными. Как писал М. Е. Салтыков-Щедрин, неоднократно упоминавший в своих сочинениях «Доминик», «в дверях вечно толпились какие-то порыжелые личности… народу пропасть, ходят, бродят, один вышел, другой вошел».
В кафе постоянно оседала часть той людской накипи, которой всегда был богат Невский проспект. Аферисты всех мастей, шулера, комиссионеры, вконец прокутившиеся в столице провинциалы образовывали так называемую «доминиканскую биржу».
Содержатель кафе-ресторана получал доход с полутора тысяч ежедневных посетителей, каждый из которых тратил в среднем по 40 копеек, что составляло 600 рублей ежедневной выручки. Людей привлекали дешевизна, доброкачественность блюд, местоположение. Типичное посещение кафе описано Антоном Чеховым: «отправились к Доминику, где за 60 копеек скушали по расстегаю, выпили по рюмке и по чашке кофе».
На чашку кофе с пирожком, кружку пива с кулебякой забегали небогатые чиновники, студенты, литераторы. В студенчестве даже выработалось слово «доминиканец» – так называли завсегдатаев кафе, кого в юбилейной статье «Петербургского листка» определили как «столичную интеллигенцию среднего достатка». Там же приводился, кстати, весьма знаменательный и забавный штрих, характеризующий имущественное положение «доминиканцев»: «Не так давно один выдающийся русский инженер прислал администрации 3 тысячи за кормежку (в дни своей юности, будучи студентом, он как-то умудрился незаметно есть у буфетной стойки, так как не имел средств на жизнь)».
В задней, если считать от Невского, зале собирались любители игр. Здесь практиковали бильярд, домино, шашки и шахматы. Прокат комплекта шашек или шахмат стоил 20 копеек в час. Михаил Чигорин, начавший свою шахматную карьеру именно в «Доминике», писал: «Игрок здесь должен обладать крепкими нервами и крепкой головой… Душная дымная атмосфера, шум игроков других профессий».
Еще красочнее описал «Доминик» Илья Шумов: «До играющих в шахматы здесь долетали бильярдные шары, а беспрерывная стукотня от них и от костей домино казалась беглым огнем дерущихся батальонов».
Будущий гроссмейстер П. Н. Романовский, в начале XX века студент Политехнического института, вспоминал: «Многие студенты очень нуждались и пополняли свой скромный бюджет игрой на ставку в двух шахматных кафе Рейтера и Доминика. У Доминика можно было сидеть до трех часов ночи. Ставка равнялась 20 копейкам и называлась “франком”. Некоторые студенты проводили в кафе целые дни и перебивались шахматными заработками».
После смерти последнего Риц-а-Порта – Дементия Яковлевича – его заведение перешло в 1907 году к акционерному обществу и просуществовало еще десять лет.